Прасковья Драгнева. Чувственность, уцелевшая под тисками жизненных трудностей.
Прасковья Драгнева испытала горечь второй волны сталинских депортаций 1949 года. Всех членов ее семьи, так же, как и многих других, в одночасье выселили из собственных дворов. Родителей, четверых ее братьев и сестер погрузили в вагоны и увезли в неведомые края. Там она познала, что такое тяжелый труд с малых лет и труд доярки с ежедневным графиком работы в 16 часов и не просто выдержала, а неоднократно получала звание передовика животноводческой отрасли. Ее портрет всегда занимал место на доске почета, а в музее истории села фото и архивные документы Прасковьи Драгневой представлены на стенде вместе с главной заслугой советского периода для работников сельского хозяйства – серебряной медалью ВДНХ СССР за высокий показатель удоев в животноводстве.
Воспоминания о том дне, когда в их дом пришли незнакомые люди в военной форме и сказали, что им надо быстро собрать несколько необходимых вещей и покинуть дом, Прасковья Георгиевна помнит очень хорошо, но в ее памяти этот разрыв с родиной, запомнился горьким чувством неизвестности.
«Мои родители здесь жили, работали и растили детей. Нас вырвали неожиданно, папа и мама очень страдали, но пытались держаться и говорили нам: — «главное, что мы вместе». В этом вагоне было очень тесно. Я помню, что только на пятый день нам дали буханку хлеба на семерых человек. Мама держала хлеб для маленьких детей нашей семьи, нас просила потерпеть. Поезд останавливали не на станциях, а где-то в поле и мои братья с папой выходили, собирали дрова, разжигали огонь и в чауне варили мамалыгу из кукурузной муки», — сказала Прасковья Георгиевна.
Следуя указаниям, взять с собой самые нужные вещи Прасковья Георгиевна почему-то взяла свою подушку, человек в военной форме поинтересовался: — «почему только подушку увозишь с собой, а чем укрываться будешь?». Юная девочка ответа на этот вопрос не знала и братья помогли, сказав, что взяли ее одеяло. Растерянные известием о переселении родители собрали самое необходимое, таким было строжайшее указание людей в форме. До Бессарабской станции, родственники ехали на телеге вслед уезжающим из села близкими людьми, и передали отцу Прасковьи Георгиевны ведро кукурузной муки и ведро пшеничной. Это мука и стало спасением на пути в неизвестном направлении.
Бараки, в которых разместили привезенных людей, были очень тесными. Для семерых человек семьи Прасковьи Георгиевны было выделено помещение размером 3*3 метра. Покинув свои ухоженные и хозяйски обустроенные дома в Авдарме, члены ее семьи стали свидетелями того, что прохудившиеся деревянные строения бараков и засыпанная землей крыша не спасала даже от дождя.
«Дождь на улице заканчивался, а в помещении он еще шел», — иронизирует Прасковья Георгиевна.
Не имея права на сопротивление, они безмолвно повиновались решению о переселении. В тяжелейших условиях жизни и тяжкого ежедневного труда с 14 лет она растила телят, доила коров и становилась передовицей.
«Я работала много. Сначала мне дали ухаживать за телятами, а потом за коровами. Убирать за ними, кормить, доить. За мной было закреплено15 коров. Я старалась работать хорошо и очень полюбила животных. Коровам давали морковь и сахар, я ни разу не позволила себе съесть кусок сахара, может и очень хотелось, но мне было очень интересно, поможет ли это увеличить надои и жирность молока. Были большие котлы, я варила морковь своим коровам, но сама не ела. Картошки было много, мы ею питались. Мои коровы давали больше молока, и я становилась передовицей. Я любила своих коров, но и они любили меня и узнавали по моим шагам. Я только подходила к двери сарая, они радостно приветствовали меня своим протяжным «му», — рассказывает Прасковья Георгиевна.
Среди материалов стенда о судьбах депортированных есть грамота на имя Сырф Прасковьи Георгиевны — «Доярке Каргапольского совхоза, присваивается звание «Лучшей доярки области» за высокий надой в 1955 году – 3686 кг молока на фуражную корову».
Вдуматься только, сколько сил должна была потратить на труд девочка, чтобы получить право быть лучшей?! Прасковья Георгиевна, говорит, что иногда ночевала на работе, и в тайне, мыла своих коров.
Мой папа мне всегда говорил: «Береги свои руки доченька, они тебе еще нужны будут», но я работала и старалась, чтобы мои коровы были лучшими.
«Мне нравилось ночью, когда никого нет на ферме, взять с чауна горячую воду, положить туда березовых углей и с этой красивой пенистой водой купать своих коров. Хотела, чтобы они чистыми были, красивыми. Я и хвосты им расчесывала. Потом от усталости падала на сено, приготовленное для коров. Мои коровы все имели имена, одна из них – Сестра. Однажды заснула на сене, просыпаюсь, а она свою мордочку к моей голове приложила и лежит рядом. Как радовались мне эти животные!», — вспоминает Прасковья Георгиевна.
На чужбине, кроме ежедневного труда без отдыха, ничего в их жизни не было. Вернувшись на родину в 1956 году, их ждал такой же труд в колхозе. Прасковья Георгиевна и здесь была всегда в почетном ряду тружеников. В качестве премий она трижды получала трех бычков, один раз ей подарили швейную машинку. Ее фотография всегда размещалась на доске почета, а на выставке ВДНХ – главная выставка достижений сельского хозяйства СССР, она получила серебряную медаль.
Создав свою семью, продолжала работать и вместе с мужем растить детей. Но с молодости на ее плечи легла вся ноша за обеспечение жизни семьи, муж тяжело заболел. Заботиться за троих детей и достойную жизнь пришлось Прасковье Георгиевне. С этой жизненной сложностью она тоже справилась. Дети росли в достатке и материнской заботе. Принцип советской системы приковать человека к труду – ярко подтверждается судьбой Прасковьи Георгиевны. Работать нужно было каждый день, а платили за труд один раз в полгода.
«В полгода один раз деньги давали. За каждый трудодень платили по 30 копеек, ни выходных, ни отпуска не было. Потом, позже, когда появились правила предоставления отпуска, я все равно работала без выходных, потому, что мне нужно было больного мужа смотреть и детей на ноги ставить. Однажды, работая в дни отпуска, я получила 105 рублей. Мне казалось, что если бы в Авдарме была вышка, то я взобралась бы на нее и кричала бы во всеуслышание, что у меня есть целых 105 рублей», — рассказывает Прасковья Георгиевна.
Неподдельная радость от вынужденного труда!
Глядя на эту красивую женщину, и слушая историю ее жизни, рассказанную с открытым и чистым сердцем, не сразу понимаешь, откуда люди силы черпали, чтобы так благородно относиться к жизни, к людям и к труду.
Работа без выходных – пожизненная участь Прасковьи Георгиевны и кажется за этим грубым условием жизни для хрупкой девочки, а потом женщины и матери, она не потеряла главное – чувство видеть красоту и уметь ее создавать. Цветник во дворе дома Прасковьи Георгиевны ее услада.
«Я осиротела в 9 лет и помню, как с детства просила у мамы выделить мне кусочек земли на нашем огороде и сажала свой цветник. Очень люблю цветы, их аромат и мне кажется, что тот, кто не радуется цветам с ним не все в порядке. Если человек любит цветы, значит, он способен и себя любить. Всегда мне нравились цветы, сейчас уже не могу за ними так ухаживать, но стараюсь. Какая радость видеть эту красоту – вся палитра цветов – красные, желтые, белые. Тюльпаны, лилии, розы, маргаритки……есть что-то красивее этого?», — вопрошает Прасковья Георгиевна.
P.S Короткая история, рассказанная младшим сыном Прасковьи Георгиевны Семеном Драгневым, поразительно характеризует тонкость души его матери.
«Моя мама очень любила цветы. Возвращалась с работы рано утром, а в это время по улице шли люди в колхоз на поле работать. Мама выбегала с букетом красных маков и всем идущим на работу женщинам раздавала цветы. Я однажды спросил, зачем она раздает цветы, они же ведь все равно их выкинут. Мама ответила: «Пусть выкинут, но если они подержат в руках одну минуту такую красоту, это принесет им радость».
Видеорпеортаж можно увидеть здесь
